Во все времена люди живут в домах, едят мясо, пьют молоко, носят одежду, рожают детей, лечат болезни, ездят из города в город. Но рынок труда меняется каждые несколько лет. Вы и сами видите: одни специальности уступают славу другим.
В разные века выбор профессии совершался по разным философским основаниям. Сейчас с ними можно не соглашаться. Но желательно осознавать, что они — существовали. Зачем? Это обогатит вашу личность.
Вы считаете, что…
…получите профессиональные навыки, которые никуда от вас не денутся
Тогда учите язык Древнего Рима! Ибо латинское profiteor значит: объявляю своим делом (professio). Собственник вы — и в такой собственнической мысли правы.
Если же вы ничего такого не заявляли, а просто подумывали, чем бы заняться в жизни, то вам ближе английское occupation — занятие, занятость. Вы займете чем-либо себя. Себя праздного?
Любопытно, что во французском, где слово occupation появилось раньше, оно означало не только занятие, но и завладение.
Получается, что постепенно люди позволили профессиям выбирать их… В языках мира есть много слов, относящихся к работе: испанское trabajo, итальянское arte, французское ouvrage, немецкое Arbeit, английские job, labour и task, шведское yrke, польское zawуd, сербохорватское zanimanje, пришедшее из Византии церковнославянское технь… Хорошо, что оно пришло: работа и трuд в Древней Руси ассоциировались с рабским послушанием и тяжелым испытанием, увы.
Но только латинское professio и образованные от него в разных языках слова обозначают официально указанное занятие. Вы сейчас делаете важный выбор, не зря он официальный. И древняя латынь — хоть она и мертвый язык — это живо подчеркивает.
…вы практик, а в вузе много лишней теории
В искусстве практичность такого рода называется художественной самодеятельностью. В самодеятельных театрах артисты сильно кричат — и довольны собой. В профессиональных театрах — владеют голосом идеально. И шепотом играют тоже хорошо. Недооценка сознания, логики, теорий опасна для искусства, а уж что говорить о более прозаических областях! В медицине это называется знахарством. Можно, конечно, не видеть у себя ничего общего с самодеятельными древними врачевателями, это ваше дело…
Практик всегда надеется, что его потрясающий опыт бросится в глаза окружающих и закроет брешь, образовавшуюся от не дослушанных когда-то лекций. Напрасно надеется. Как вы думаете, на пятом-шестом году Великой французской революции кому-нибудь было дело до нюансов здравоохранения — между лязгом пятидесяти гильотин и новыми сердитыми буднями? Было. Открывались Школы здоровья — для культурно-конкурентной борьбы со знахарями. И если где-то изучали только все-все симптомы, а где-то — только принципиальную классификацию болезней от наиболее общего к частному, то, поверьте, пробелы и бессвязность такого образования замечали.
Так что гильотинировали не всех. Кого-то профессиональная комиссия просто не пускала в специалисты.
…при выборе профессии важен будущий социальный статус
Знамением общественного прогресса и чуть ли не всеобщим законом мы считаем теперь возможность, выбрав профессию, взлететь вверх на так называемом лифте социальной мобильности. С неизвестной стартовой площадки — ворваться в расплывчатый средний класс или выше. Причем классовое мышление уступило место раздумьям об интернационализме и глобализме, то есть мыслям вширь.
Вы едете на социальном лифте просто: быстрее и вверх, механически набирая очки, постигая всё новые и новые стороны профессии — думая вовсе не о карьерном росте во всем его многообразии, а о просторах мирового пространства, о разнообразии планеты Земля. Тогда подумайте об Индии: это интересно. Там миллиардер Лакшми Миттал, там прогресс, там филиалы западных компаний, а лифта нет!
В мире сейчас модно понятие корпоративного духа. В Индии это интерпретировали по старинке — кастово. Если на Западе в фирмы стекаются самые разные люди; если у европейской или американской компании сформулирована миссия — высказано, зачем все вместе собрались работать, и на этой основе каждый раз заново творится-варится корпоративный дух… то в Индии корпоративный дух — вот он, издревле еще.
Были варны, с появлением новых специализаций они стали дробиться на касты, и на смену всего четырем древним варнам пришла система из сотен и тысяч каст. А касты и профессии в этой стране связывались неразрывно. Внутри каст наблюдалась солидарность: взаимопомощь деньгами, регулировка профессиональной деятельности… Каста, подобно корпорации, поддерживала своих членов, помогала найти работу, получать за нее обусловленную нормой плату. Чую корпоративный дух.
Древние египтяне не пугали мир варнами и кастами — а ведь тоже не изобретали велосипеда и повторяли профессии отцов: на одном из папирусов перечислено 25 поколений строителей из одной семьи. Чем не единая трудовая книжка?
Дети византийских ремесленников в первом тысячелетии обязывались следовать профессиям отцов. А вот принадлежность к европейскому средневековому цеху — во втором тысячелетии — не была наследственной. В целом же в Средневековье обычай наследовать профессии разнился от страны к стране, но в умах было четко записано: профессия — это как сословие. Порядок есть порядок.
Российское же современное желание сломать традицию трудовой династии происходит, возможно, оттого, что в советское время семьи, поколение за поколением, занимались делом «своим, да не своим»: работали на одном и том же госпредприятии. Так что объяснима потребность создавать свои и новые бизнесы. Но в Чувашии, напротив, трудовые династии в моде. В республике даже проводится их слет. В категориях социального лифта это и не лифт вовсе. Это социум, общество единомышленников-профессионалов. А у лифта — ограниченная грузоподъемность.
…нужно стать инженером. Вы не любите гуманитариев
Поэтому хорошо, что вы живете не в XV веке. В то время «инженерных мозгов» вам было бы недостаточно. Каждый, кто делал тогда машины — а число единиц техники росло, — был одновременно и промышленным дизайнером, как мы сказали бы сейчас. Причем творил-сочинял здания, мосты, повозки, мельницы, зная всё от архитектуры до ремесла. Подчинялся структуре цеха. И… считался художником.
Только спустя сто лет единство разорвалось, инженеры и художники разделились.
И такое вообще бывало часто. Географии в Древнем Египте, например, обучали в сочетании с геометрией, чтобы ученик мог научиться рисовать план местности.
Ваша профессия будет связана с новой технологией? Хороший повод совсем забыть об истории! И однако вспомним — секретари-машинистки в конце XIX в. тоже были связаны с новой на тот момент технологией. А она означала для них не что-нибудь, а гуманитарную революцию — эмансипацию, последствия которой до сих пор ощутимы.
…надо поступить в институт, чтобы не служить в армии
В Средние века рыцарство и ученость ценились на равных — как устремления к высшей жизненной цели. С той разницей, что рыцарство считалось более эстетичным. Возможно, в службе в армии, какой она должна быть, есть что-то от рыцарства, а в высшем образовании — что-то от учености?
Или совсем-совсем ничего — и нет той силы, к которой мы могли бы стремиться всем миром?
…труд — он и есть труд. И к этому нечего добавить
Есть. Христиане в Средние века выделили 7 значений труда!
Человек зависит от труда. Это вы и так понимаете.- Труд развивает человека. (Сейчас принято развитием считать самосовершенствование вне труда. Так что подумайте, каким образом труду подобает развивать человека.)
- Труд — это созидание, освоение мира. Тут всё ясно. Осваивая мир путем своего узкого рода деятельности, не забывайте и о международных профессиональных контактах.
- Труд — служение. Значение подзабыто, вытеснено на орбиту непрестижных профессий.
- Труд как покаяние. Вряд ли сейчас такое можно объяснить современным людям, не верящим в грехопадение.
- Труд — искупление. А вот это вполне объяснимо. Лентяи считают труд проклятием (мол, я хороший и праздный, а по какому-то недоразумению, за грехи Адама и Евы, признан проклятым — и вынужден тяжело работать). Эта точка зрения антихристианская, потому что проклятие — это нечто безнадежное, а вот искупление грехов — как раз положительный процесс. Как проклятые работают те, кто себя не уважает. Во искупление — те, кто считают себя способными уменьшить в мире количество зла и увеличить количество добра.
- Труд — это прославление Бога и подготовка будущей свободы детей Божьих. Верить ли в наступление Царства Божьего — дело каждого человека. Однако теперь вы знаете, что распространенное выражение «Слава Богу!» можно отнести к работе, а не к чему-то такому, что само собой обошлось.
…ваша будущая профессия — «вспомогательная»
А как это? Да обычно. К важному архитектору вспомогательная профессия — скромный инженер-строитель, к маркетологу — менеджер по маркетингу, к помощнику руководителя — секретарь-референт, к композитору — аранжировщик, к программисту — кодировщик, к дизайнеру — верстальщик, к режиссеру — помреж, к капитану морского лайнера — хоть и дипломированный, а всё же старпом. Угадайте, кого из «напарников» чаще осыпают похвалами, а на кого все шишки сыплются? У творческих и известных людей часто бывает такая вот исполнительная «тень». Работает «тень» не меньше. Квалификация ей нужна превосходная.
Перенесемся в Средневековье, когда царил аристократический невидящий взгляд. Глазам аристократа было видимо только то, что считалось значимым. Замечали благородного героя — но не того, кто ковал ему меч. Мечу подобало возникнуть таинственно.
Творцы и гениальные умы переняли у аристократов свойство уже изначально быть режиссерами-композиторами и прочими большими художниками — а мастерству доучиваться. Люди «вспомогательных» профессий снимали шапку-невидимку со своей личности, только когда обретали ремесло. Подобно средневековым мещанам.
Вот такие коллеги.
Сейчас, благодаря развитию международных и межклассовых связей, всё-таки становится принято видеть и выделять самых разных людей. И по сравнению с той дальней эпохой, и даже внутри небольшого отрезка современности мы чуть лучше понимаем, что есть не только герои и звезды, что все мы разные и интересные. По этой логике, и «вспомогательные» профессии должны когда-нибудь выйти из несправедливой тени.
…сначала вы освоите одну профессию, а потом совсем другую
Мартин Лютер учил не этому! Хотя, если вы вознамерились стать успешным человеком, профессиональный рост для вас важен в той же степени, как был он значим и для Лютера (XV–XVI вв.).
Этот идеолог протестантизма носился с понятием призвание. Он заявлял о призвании совсем не так робко и сомневаясь, как мы (вот, мол, я выбрал институт… мне нравится, кажется… а призвание ли это — неизвестно). То было высокое слово! Выполнять свое мирское трудовое призвание — выше этой задачи не было задачи в нравственной жизни человека.
Родители Лютера хотели, чтобы их сын стал юристом. Если начать учиться строго одной профессии, теряешь связь с другими профессиональными возможностями. Лучше всего Лютер знал юриспруденцию да монашество. Возможно, поэтому на первых порах своего еретического пути он не видел смысла уточнять перед Богом, какое именно профессиональное призвание ведет бренного человека по его скоротечной жизни. Потом он шире общался с народом, узнавал людей и дела их. Лютер согласился бы с русской пословицей «Всяк сверчок знай свой шесток». Он стал выступать против перемен профессии.
Вот и вопрос: считать ли истинными протестантами тех западных формальных приверженцев этой религии, кто, как и многие современные люди, держит в голове возможность переучиваться и совершать крутые профессиональные повороты?
И наблюдение: ведь очевидно, что для развития и роста личности нам необходимо изучать идею призвания так же пристально, как и протестанты!
А вот конфуцианцы выступали за идею непрерывного обучения… Какой бы точки зрения на учебу и на выбор профессии вы ни придерживались, в том или ином историческом закутке у вас обязательно найдется сторонник.
…быть вам экономистом или юристом, маркетологом или стоматологом
Хм… «Образуйте мне этого медведя», как сказал Лев Толстой. Ну что ж, обратимся к нашему основному руководству по изучению позапрошлого века — к школьной программе по классической русской литературе. Кому-то из ее персонажей ближе экономика (Онегину, Чичикову, Штольцу). Кому-то — право (Обломову, Раскольникову, Порфирию Петровичу, Болконскому). Кому-то — военное дело (Петруше Гриневу, Печорину и всё тому же Болконскому), кому-то — естественные науки (Базарову, чеховским врачам). А ближе всего им, конечно, их собственная душа.
Илья Ильич, король лентяев, имеет приятственное видение труда. Он «всё готовился к поприщу, к роли — прежде всего, разумеется, в службе, что и было целью его приезда в Петербург. Жизнь в его глазах разделялась на две половины: одна состояла из труда и скуки — это у него были синонимы; другая — из покоя и мирного веселья. Он до того был проникнут семейным началом, что и будущая служба представлялась ему в виде какого-то семейного занятия, вроде, например, ленивого записыванья в тетрадку прихода и расхода, как делывал его отец <…> Он полагал, что чиновники одного места составляли между собой дружную, тесную семью, неусыпно пекущуюся о взаимном спокойствии и удовольствиях, что посещение присутственного места отнюдь не есть обязательная привычка, которой надо придерживаться ежедневно, и что слякоть, жара или просто нерасположение всегда будут служить достаточными и законными предлогами к нехождению в должность<…> О начальнике он слыхал у себя дома, что это отец подчиненных, и потому составил себе самое смеющееся, самое семейное понятие об этом лице. Он его представлял себе чем-то вроде второго отца, который только и дышит тем, как бы за дело и не за дело, сплошь да рядом, награждать своих подчиненных и заботиться не только о их нуждах, но и об удовольствиях. Илья Ильич думал, что начальник до того входит в положение своего подчиненного, что заботливо расспросит его: каково он почивал ночью, отчего у него мутные глаза и не болит ли голова?»
Обломов — симпатичный герой, но — зная о будущей профессии не больше него! — не хотите же вы повторить его судьбу. Вам предлагается изящно съехать с воображаемого дивана и отправиться в читательскую разведку. Конечно, вы не приучены обращать уж очень пристальное внимание на профессию героя, и из сочинений про литературных персонажей чаще всего невозможно почерпнуть информацию, чем же они конкретно занимались, куда же на работу ходили. Но всё это можно найти, собственно, в книгах. Поищите, почитайте. Уловите нюансы. Заодно и содержание будете лучше знать.
Исторический факт: до XIII века на Руси было 40 профессий, в XVI — 237. А уж сколько в XIX! Хватит твердить об экономистах и юристах.
…профессию выбирают наобум
«Главным делом жизни вашей может стать любой пустяк»: эти слова из «Вредных советов» Григория Остера, стало быть, не показались бы вам странными. Зато многим многим и многим персонажам в самые разные эпохи — показались бы.
За простыми словами этих стихотворных строчек кроются настоящие философские категории: смысл жизни и поступок. Из философов о смысле жизни только ленивый не думал.
Платон с Аристотелем думали еще и о душе.
Под душой можно понимать что-то такое, что просто есть, — тогда ты работаешь и стараешься, чтоб ей, душе, было хорошо.
Душу можно представлять себе и по-другому: протяженным процессом. Ростом. Работой. Становлением. Развитием. Трудом. И — делом жизни. «Душа обязана трудиться», — просто и точно сказал не столь иронично настроенный, как Остер, поэт Борис Пастернак. Его бы не смутил перевод What are you? — то есть по профессии — русского вопроса Кто ты?, и не потому что этот писатель был, ко всему прочему, переводчиком. А потому что думал похоже.
А когда в Европе возникали города, то горожане-мещане считали: выбирая профессию, ты выбираешь образ себя. Вот типичный суконщик, а вот типичный часовщик. Один живет и думает как суконщик, другой — как часовщик. Дворяне не поняли бы их: поклонники, скорее, своего древнего рода, чести и досуга, чем труда, они не считали профессию настолько формирующей и лепящей личность. Но вот часы на городской башне стали вызванивать границы рабочего дня суконщиков, и те, кто привык слышать звон к обедне, возможно, что-то и поняли.
Более того. Отождествив себя с работой, кем чувствовали себя ремесленники вне ее? Никем, и нельзя им было почивать на лаврах.
Узнаваемо? Да. Хотя мещанский подход и чище, чем современная подгонка живого себя под рыночные идеалы профессии.
Страшноватая идея. Противоядие от нее несут идеи о будущем.
…будете работать круглые сутки
Футуролог Олвин Тоффлер в 1980-е годы предсказал, что в наши с вами двухтысячные понятие работы станет анахронизмом. Продуктом ушедшей в прошлое промышленной 
революции. Работой, по его мнению, сейчас считались бы и привычные ежедневные трудовые подвиги, и неоплачиваемая деятельность ради себя, семьи и общества. А вокруг множащихся профессий, благодаря специализациям, создались бы самые разные субкультуры. Ученый не угадал?
О так называемом стиле жизни действительно стали много говорить, причем в связи с работой. Но в категориях моды это выглядит так: делай карьеру, из кожи вон лезь, чтобы твой досуг соответствовал глянцевому образу. Или — стань дауншифтером, врагом корпораций, и посвяти себя жизни свободного художника (стиль предписан и в этом случае).
Что же получится, если попробовать поверить всё-таки ученому? Как же выглядит неискаженная картина?
Для карьериста в ней нет надрыва, а для дауншифтера — вражды. В центре — личность и ее профессиональная специализация. Вокруг — единомышленники и коллеги. Работа — праздник. Трудиться интересно. Отдыхать — тоже. Сочетание работы и отдыха прекрасно организовано и осмыслено. Если хорошо подумать и правильно выбрать свою профессию — всё получится. Как говорил мудрец Фалес, а вслед за ним повторил Платон, познайте самих себя. Вот мудрость. Просто Тоффлер неудобоваримо ее переосмыслил.
…положено трудиться на совесть
У вас есть совесть? Вы будете успешны. Известных и ярких профессиональных успехов добивались совестливые люди, в частности, русские старообрядцы. В основном — в производстве. Кузнецовский фарфор, многоотраслевой бизнес Рябушинских, книгоиздательство Солдатенкова, кораблестроение Сироткина — эти и другие примеры состоялись потому, что люди работали на совесть. А когда только совести бывало недостаточно, приходила на помощь старообрядческая среда — семейное воспитание в ней понималось как передача опыта ведения дела. Подростковый бунт был практически невозможен: не боишься родителей, не стыдно перед памятью покойных предков — так пойди в церковь и посмотри в глаза собратьям по вере. В старообрядческих храмах не было случайных людей, полуверов, «захожан», и просуществовавшая долгое время замкнутость общины способствовала чистоте рядов верующих.
…у вас тонкая кожа, а хотите работать с людьми
Стрессоустойчивость — важнейшее качество для профессий, связанных с общением. Ранимость — противопоказание. Казалось бы.
Однако ранимым не стоит отчаиваться, а стоит подумать о своих экзотических «коллегах» — шаманах. Ранимых шаманах.
Профессия шамана в Туве, Эвенкии и Якутии появилась давненько и не исчезла до сих пор. Никто не будет спорить, что это работа не только с мирами и духами, но и с клиентами — людьми. К шаманству предрасположены люди нервные. Именно они могут впадать в состояние камлания (экстаза) и общаться с духами разных миров. Прыгать с бубном на морозе силы нужны — а нервические шаманы, обратившись к своей профессии, исцеляются…
В этой картине мы узнаем, если приглядимся, весьма распространенный мотив решить за счет профессии свои проблемы. Так, в психологи порой идут, чтобы разобраться в себе. В работу с недвижимостью — чтобы не пропустить хорошую квартиру. И так далее. Всё это, конечно, хорошо — но зачем продолжать работать, когда проблема уже решена? По привычке? А ведь это ваша единственная жизнь. У выздоровевшего шамана хоть остается возможность пообщаться с духами — но у вас-то?
Либо ваш выбор правилен — и вам придется прожить свою профессиональную жизнь на очень высокой ноте. Займитесь своим здоровьем, постарайтесь стать уравновешеннее, укрепите свою личность с помощью какого-либо хобби — чтобы вас нельзя было поколебать.
…за вашу профессию вам будут все должны
Хорошо. Продолжайте подчеркивать особую значимость вашей стези для общества. У вас может всё получиться: вы ведь наверняка выбрали интересную профессию!
Во многих странах и во многие времена профессией считалось нищенство (не путать с состоянием нищеты). У них были корпорации (братства хромых и братства слепых), специализация (берущие едой и берущие деньгами). Они учились «бить на жалость»: нищие — молясь, попрошайки — рассказывая и разыгрывая истории, прося и требуя. В XV веке в германском Аугсбурге нищенствующие перестарались. Они оказались настолько убедительны как профессионалы, что даже платили налог: ведь их заподозрили в том, что они наживают имущество.
Чему учит эта история тех, кто делает полезное дело? Не надо ни набивать себе цену, ни занижать ее. Нужно знать себя и профессию.
Собираетесь на госслужбу? Это тенденция. В чиновники сейчас идут охотнее, чем раньше. Бывает — из эгоистических соображений. Амбициозный «эгоист» Наполеон между тем мечтал о корпусе чиновников, которые служили бы только общественному интересу. …
...ваша интеллигентная профессия вас плохо обеспечит
Вам вспоминаются Раскольников и Разумихин, жившие уроками, что отнюдь не убавляет беспокойства.
Однако еще в античном мире число интеллигентных занятий умножалось. Кого только не было: врачи, художники-градостроители, поэты, трагики и комедиографы, философы, историки, ораторы, учителя… Попав на машине времени в античность, Раскольников и Разумихин заметили бы, что среди таких дилетантов постепенно встречалось всё больше и больше «разночинцев». А мы заметим, что и профессионалов тоже. Следовательно, уже тогда проблема стабильного заработка интеллигенции не могла не подниматься. И теперь на вашей стороне не только подсудимый Раскольников, но и мощное античное лобби.
К примеру, софисты, платные учителя мудрости. Не сократы, а деньги получали.
Но стоит только обществу увлечься высокодуховными началами, как материальное благополучие творца будет поставлено под угрозу.
В Средние века, если ты поэт и при этом не учитель, то ты жалок, как скоморох. Положение спасла эпоха Возрождения.
А в советское время были поселки с писательскими дачами. Но — ценой утраты свободы творчества.
Ничего страшного. Вы люди умные, выкрутитесь. В Петербурге, по данным на 1900-й год, лица свободных профессий вообще преобладали — так что такое возможно.
Несколько слов не о материальном, а о моральном обеспечении. Среди интеллигентных профессий есть, на первый взгляд, как бы «лишние», непродуктивные, и, кто бы что ни говорил, это вас угнетает… Трудовой ритм, по мнению современных исследователей, уравнивает продуктивные профессии с теми, где результат виден не столь отчетливо. Трудовой ритм — это ритм, а ритм — это радость. Подберите профессию с идеальным для себя ритмом — и будете работать как танцевать. Разглядите в буднях танец! Интеллигенту не помешает немного дикарства.
…ваша профессия непопулярна, но это вас не пугает
И правильно. Новые, перспективные профессии отпочковывались от старых, когда возникало новое знание, о котором поначалу вовсе не трубили.
А если дело не новое?
Скажем, кто-то не любит физический труд, и, если тот входит в ваши обязанности, этот человек косо на вас смотрит. Да, такой труд и в античности презирали — ценя, однако, здоровье и спортивные упражнения. А еще тогда каралось техническое творчество. Высшими силами. Слышали, что произошло с Прометеем, давшим человечеству огонь? Был прикован к скале — и орел клевал его печень. Икар слишком высоко взлетел над северо-восточным Критом — рухнул в море неспроста.
Существует понятие маргинальности. Это символическая обочина главной дороги, что-то второстепенное, кто-то гонимый. По разным мнениям, в список маргинальных профессий сейчас попадают философия, политология, социология, психология, культурология, история, регионоведение, журналистика, религиоведение, социальная работа, экономика и социология труда, государственное и муниципальное управление, менеджмент в социальной сфере — а также юриспруденция и связи с общественностью!
А в начале девяностых в этот список угодили инженеры-строители.
В Средние века из-за табу на кровь нечистыми профессиями считались ремесла мясника, палача, хирурга, цирюльника, солдата. Из-за табу на грязь не слишком уважались сукновалы, красильщики и повара. Религиозное стремление отрешиться от материального, изгнать, так сказать, торговцев из храма поддерживало табу на деньги и заставляло общество недолюбливать, с одной стороны, купцов, ростовщиков, а с другой — почти всех некупцов, то есть наемников. Не обращайте внимания. Только будьте уверены в своем профессионализме.